Женщины в мире Witcher

После детального сравнения книги и игры становится ясно: о взаимосвязи игрового и книжного сюжетов CD Projekt RED никогда особо не беспокоились. Круговорот событий в книжной саге достиг логического конца, да к тому же пан Сапковский подустал и поубивал половину персонажей в конце книги.

Но в интернетах по-прежнему неспокойно.(с) Кто-то не прав. Многие пытаются найти взаимосвязь всех происходящий в игре событий с книжным вариантом. Строятся смелые версии. Но все мыслят глобально, и никто не думает о деталях. Это удручает. Сохранить атмосферу вселенной, рассчитать события по букве игры. Вот что важно.

Именно поэтому, представляю во внимание информацию по каждому женскому персонажу, который был и в книге, и в игре одновременно. Набралось всего пятеро: Трисс Меригольд, Шани, Моренн, Торувьель, Белая Райла.

Тем, кто читал все книги из этой серии, это все знакомо. Но лично я все удержать в голове не смог и кой-чему удивился уже походу написания этой статьи. После прочтения у вас будет собственное мнение на то, что у польских разработчиков из CD Projekt собственное мнение. Вот такая тавтология.

Внешность и характер

Основная отличительная черта – это необычайный цвет волос, который автор характеризует как: «И еще Трисс Меригольд с волосами цвета каштана в октябре.»

Так же в книге присутствует такое описание внешности Трисс: «Две из них были в платьях, очень скромно застегнутых под горлышко, - суровая, одетая в черное Шеала де Танкарвилль и молоденькая Трисс Меригольд с голубыми глазами и изумительно красивыми каштаново-рыжими волосами»; «Веселая Трисс Меригольд с каштановыми волосами, хохочущая по любому поводу, выглядевшая как девчонка. Он любил ее. И она его тоже.»

После сражения при Соддене Трисс больше не может носить декольтированные платья:

«– Для нас, уцелевших, не пожалели самых действенных чар, – глухо продолжала она, – заклинаний, эликсиров, амулетов и артефактов. Не было ничего такого, чего бы не отдали для покалеченных героев с Холма, нас вылечили, подлатали и вернули прежнюю внешность, волосы и зрение. Почти не видно... следов. Но я уже никогда не надену декольтированного платья, Геральт. Никогда.»

Самое интересно, что авторы игры упустили этот факт, и в игре Трисс вовсю щеголяет в декольтированных нарядах.

Жизнь и судьба

Трисс Меригольд – один из основных персонажей саги о Белом Волке. Впервые мы встречаем упоминание о ней из уст Йеннифэр, - в момент ее первой встречи с Геральтом:

«Не стесняйся, - сказала она, кидая охапку одежды на вешалку -Я не теряю сознания при виде голого мужчины. Трисс Меригольд, моя подружка, говаривает, что если ты видела одного, значит, видела всех»

Из сюжета книги мы знаем, что Трисс и Йеннифер близкие подруги, но ближе к концу саги Йен, ревнует и злится когда Геральт лишний раз о ней упоминает. Естественно, это не просто так:

«И тогда появился Геральт из Ривии. Ведущий беспокойную жизнь ведьмак, связанный странными, беспокойными и бурными отношениями с Йеннифэр, ее сердечной подружкой.

Трисс наблюдала за обоими и завидовала, хоть, казалось, завидовать-то было нечему. Связь явственно приносила несчастье обоим, ведя напрямую к истощению, была болезненной и... вопреки всякой логике продолжалась. Трисс этого не понимала. И ее это интриговало. Интриговало до такой степени, что...

Она соблазнила ведьмака, почти не пользуясь магией. Просто подоспело удачное время, момент, когда они с Йеннифэр в очередной раз осточертели друг другу и бурно расстались. Геральту требовалось тепло, и он хотел забыть обо всем.

Нет, Трисс не стремилась отнять его у Йеннифэр. По сути, подруга была ей нужнее, чем он. Но краткая связь с ведьмаком не разочаровала ее. Она нашла то, что искала, - чувство вины, страха и боли. Его боли. Трисс видела проявление этих эмоций, они ее будоражили и она не смогла о них забыть, когда пришло время расстаться. А что такое своя боль, поняла недавно. В тот

момент, когда неодолимо возжелала снова быть с ним»

На протяжении все жизни Геральта ,а ее течение и конец мы наблюдаем за 7 частей этой эпической повести – Трисс зарекомендовала себя как одного из самых положительных персонажей. Уверенного, смелого друга , готового помочь в любой момент, но не лишенную слабостей и сомнений одинокую девушку.Ставшая названой Старшей сестрой для дочки ведьмака – Цири, безответно любящая самого ведьмака, мучающаяся предательством подруги и в то же время готовая в любой момент занять ее место в жизни Геральта.

К тому же Трисс как Йеннифер была на Содденском Холме в числе других чародеев, сражавшихся против Нильфгаарда. Получила жестокие ранения, какое-то время считалась по-гибшей, из-за чего её имя появилось на обелиске, воздвигнутом в память павших на Холме чародеев.

Наряду с Феркартом и Кейрой Мец входила в Совет короля Темерии Фольтеста. После распада чародейского Братства стала участницей тайного Конвента (Ложи) чародеек, основанного Филиппой Эйльхарт.

« - Нет, Геральт, не прекращу. Ты же хочешь знать, что произошло там, на Холме. Так слушай - были гул и пламя, были огненные стрелы и разрывающиеся огненные шары, были рев и грохот, а я вдруг оказалась на земле, на какой-то куче тлеющего, дымящегося тряпья, и неожиданно поняла, что эта куча тряпья -Йойоль, а рядом, то ужасное, то тело без рук и ног, которое так жутко кричит, - Коралл. И я думала, что кровь, в которой я валяюсь, это кровь Коралл. Но это была моя собственная кровь. И когда я увидела, что со мною сделали, я начала выть, выть, как побитый пес, как незаслуженно обиженный ребенок... Оставь меня! Не бойся, я не расплачусь. Я уже давно не девочка из башенки в Мариборе. Я, черт побери, Трисс Меригольд. Четырнадцатая Полегшая под Содденом. Под обелиском на Холме четырнадцать могил, но только

тринадцать тел.Тебя удивляет, что такое могло случиться? Большинство трупов было невозможно распознать по их кускам, да никто и не разбирал. Живых тоже трудно было пересчитать. Из тех, кто меня хорошо знал, в живых осталась только Йеннифэр, а Йеннифэр ослепла. Другие знали меня мимолетно, обычно узнавали по прекрасным волосам. А их-то, черт побери, уже не было!»

Внешность и характер

По мере чтения книги мы впервые встречаем Шани, как знакомую Лютика, которую тот просит о помощи, упомянув при этом Геральта и явно ее этим заинтриговав (Геральт уже после первой главы первой книги известен, по инцинденту с принцессой-стрыгой)

«Он(Лютик) приблизил губы к волосам девушки, некоторое время что-то шептал. Глаза Шани расширились.

- Ведьмак? Настоящий ведьмак?

- Тише ты. Сделаешь?

- Конечно. - Медичка с готовностью улыбнулась. - Хотя бы просто из любопытства. Увидеть вблизи известного...»

По описанию она хрупкого телосложения, рыжеволосая – с коротко стрижеными волосами, кареглазая и озорная. В момент первой встречи она учится в медучилище и ей 17 лет, далее следим за событиями по цитатам:

«Лютик внимательно осматривался в поисках знакомых лиц.

- Шани!

Молоденькая медичка с темно-рыжими подстриженными чуть ниже ушей волосами оторвалась от анатомического атласа, встала со скамейки.

- Лютик! - улыбнулась она, щуря веселые карие глаза. - Сто лет тебя не видела! Иди, представлю тебя подругам. Они влюблены в твои стихи.»

«- Врачебная тайна. - Шани улыбнулась еще милее, а Лютику опять захотелось в конце концов сложить балладу о таких вот девочках - не очень ладных, но прекрасных, таких, которые снятся по ночам, в то время как классически красивые девы забываются через пять минут.

- Спасибо, Шани

- Пустяки, Лютик. До скорого. Привет. Обцеловав, как положено, друг другу щеки, поэт и медичка резво направились в противоположные стороны: она - к Кафедре, он - к Парку Мыслителей.»

«- Геральт! Эй, Геральт!

- Лютик? Погоди... Пожалуйста, не входи...

- Что значит не входи? Как так - не входи? - Поэт толкнул окно. - Ты не один, что ли? Может, аккурат трахаешь кого?

Не дождавшись ответа, да и не ожидая его, он перебрался на подоконник, свалив лежащие там яблоки и луковицы.

- Геральт... - засопел он и тут же умолк. А потом чертыхнулся вполголоса, глядя на светло-зеленую одежду медички, валяющуюся на полу. Раскрыл от удивления рот и чертыхнулся снова. Всего он мог ожидать. Только не этого.

- Шани, - покрутил он головой. - А, чтоб меня...

- Попрошу без комментариев. Ведьмак сел на кровати, а Шани подтянула простыню под самый нос.

- Ну входи уж. - Геральт потянулся за брюками. - Коли влез через окно, значит, дело серьезное. Потому как, если не серьезное, я немедля выкину тебя через то же окно.

Лютик слез с подоконника, сбросив оставшиеся луковицы. Сел, придвинув ногой табурет. Ведьмак поднял с пола одежду свою и Шани. Мина у него была сконфуженная. Одевался он молча. Медичка, прячась у него за спиной, возилась с рубашкой. Поэт нахально рассматривал ее, мысленно подыскивая сравнения и

рифмы к форме маленьких грудок и золотистому при свете масляной лампы цвету ее кожи»

«Наша общая знакомая,Геральт. Изучаешь медицину, Шани? Который курс?

- Третий, - пробормотала девушка.

- Ax. - Филиппа Эйльхарт смотрела не на нее, а на ведьмака. - Семнадцать годков - какой прекрасный возраст! Йеннифэр многое бы дала за то, чтобы ей

снова было столько же. Как думаешь, Геральт? Впрочем, при случае я сама ее спрошу.

Ведьмак очень неприятно улыбнулся.

- Спросишь. Не сомневаюсь. Не сомневаюсь и в том, что сопроводишь свой вопрос комментариями. Не сомневаюсь также, что это тебя здорово развеселит.

А теперь перейдем к делу. Прошу.»

В конце концов, Шани становится свидетельницей очередной кровавой заворушки при участии Геральта и нескольких смертников, и при всем притом не теряет присутствия духа и даже рвется оказать им медицинскую помощь

« - Отпусти меня! Там раненые! Я должна... Я медичка, Лютик! Пусти меня,слышишь!

- Ты им не поможешь, - глухо ответил тот, кого назвали Лютиком. - После удара ведьмачьим мечом... Даже и не подходи. Не гляди. Прошу тебя, Шани, не гляди.»

Жизнь и судьба

Второй и последний раз вместе с Шани мы примем участие

в битве короля Фольтеста с черными войсками Нильфгаарда. Шани будет ассистентом у хирурга-низушка

Русти в палатке прямо в у места грандиозного сражения.

Первая и ошибочное (вплане оценки ее характера) мнение низушка о Шани такова:

«Шани. Дитя зловонных городских закоулков, попавшее в Оксенфуртский университет благодаря собственной жажде знаний и невероятным самоограничениям родителей, оплачивающих ее учебу. Жак. Франтиха. Веселый шалопай. Что она умеет?

Иглы заправлять? Накладывать жгуты? Держать крючки? М-да, вопрос. А что, если она свалится в обморок, упустит крючки и рухнет носом в распоротый живот оперируемого?

Люди такие нежные, - подумал он. - Ведь просил же я, чтобы мне дали эльфку.»

Заключение:

« Шани прожила после битвы семьдесят два года. Ушла из жизни знаменитой, всеми уважаемой - деканом кафедры медицины Оксенфуртского университета. Многие

поколения будущих хирургов повторяли ее знаменитую шутку: «Сшей красное с красным, желтое с желтым, белое с белым. Наверняка будет хорошо».

Мало кто замечал, как, произнося эту истину, госпожа декан украдкой утирала слезы.Мало кто.»

Внешность и характер

О внешности книга умалчивает. Можно только предположить, что она была красива. С другими Геральт не связывается . С другой стороны, мы можем положиться на мнение игровых дизайнеров

которые сами додумали образ.

О характере тяжело что-то сказать, так как знаем мы о Морэнн очень мало. С уверенность можно заявлять лишь о тех чертах, которые присущи всем дриадам, стойкость, верность Брокилону, любовь и знание природы, а так же психология воина.

Общее описание дриад можно встретить в книге:

«Дриада не ответила, но и не ушла. Присела рядом. Ее лоб перехватывал венок, длинные волосы спадали на плечи. В слабом свете волосы казались зелеными, а может, и верно были такими. Лютик знал, что волосы у дриад порой бывают удивительного цвета.

- Taedh, - сказала она мелодично, подняв на трубадура глаза, горевшие на миниатюрном личике, пересеченном двумя параллельными, косо расположенными полосками маскировочной раскраски. - Ess've vort sh'aente aen Ettariel? Sh'aente a'vean vort?

- Нет... Может, потом, - мягко ответил он, старательно подбирая слова Старшей Речи. Дриада вздохнула, наклонилась, нежно погладила гриф лежащей рядом лютни, пружинисто встала. Лютик смотрел, как она уходит в лес, к другим, тени которых тихо

покачивались в неярком свете зеленых фонариков.

- Как думаешь, я ее не обидел, а? - спросил он тихо. - Они разговаривают на своем диалекте, я не знаю вежливых форм...

- Проверь, не торчит ли у тебя нож в животе. - В голосе ведьмака не было ни издевки, ни улыбки. - Дриады реагируют на обиду тем, что всаживают нож в живот. Не бойся, Лютик. Похоже, они готовы простить тебе много больше, чем языковые шибки. Концерт, который ты дал на опушке, явно пришелся им по вкусу. Теперь ты для них ard taedh, великий бард. Они ожидают продолжения "Цветка Эттариэли". Ты знаешь продолжение? Ведь баллада-то не твоя.

- Перевод мой. Я немного обогатил эльфью мелодию, не заметил?

- Нет.

- Так я и думал. К счастью, дриады лучше разбираются в искусстве. Где-то я вычитал,

что они невероятно музыкальны. Вот я и разработал свой хитрый план, за который, кстати, ты меня все еще не похвалил.

- Хвалю, - сказал ведьмак, немного помолчав. - Действительно, ловко было задумано. Да и счастье тебе тоже подвалило. Как всегда. Их луки бьют точно в цель за двести шагов. Обычно дриады не ждут, пока кто-нибудь перейдет на их берег и начнет петь.

Они очень восприимчивы к неприятным запахам. А после того как течение Ленточки унесет труп, у них в лесу не воняет

Владеющие обширным лесным районом дриады охотились очень редко, а человек отваживался заходить сюда и того реже. Жаждущий мяса и шкур ловчий сам становился объектом ловли. Брокилонские дриады были безжалостны к пришельцам.»

Жизнь и судьба

Возвращаясь к Морэнн, вот что говорит нам о ней книга (из разговора Гвинблейда с владычицей Брокилона):

«- Когда много лет назад ты был здесь впервые, - снова заговорила она, - ты тоже не знал. А Моренн... Моя дочь... Геральт, Моренн мертва. Она погибла на Ленточке, защищая Брокилон. Я не узнала ее, когда ее принесли. Лицо было размозжено копытами ваших лошадей. Предназначение? И сегодня ты, ведьмак, который не мог дать Моренн ребенка, приводишь ее ко мне, Дитя Старшей Крови. Девочку, которая знает, что такое Предназначение.»

Внешность и характер

Первая встреча:

«Геральт услышал звук удара. Повернулся, выкручивая шею. У стоящей над Лютиком эльфки тоже были черные глаза и буйно опадающие на плечи волосы цвета воронова крыла, только на висках заплетенные в две тоненькие косички.

На ней была короткая кожаная курточка, надетая на свободную рубаху из зеленого сатина, и облегающие шелковые брючки, заправленные в сапоги для верховой езды. Бедра обмотаны цветным платком.»

«.. - Que glosse? - спросила она, глядя на ведьмака и поигрывая рукоятью длинного кинжала, висящего на поясе. - Que l'en pavienn el'ea?

- Nell'ea, - возразил он. - T'en pavien, Aen Seidhe.

- Слышал? - повернулась эльфка к товарищу, высокому сеидхе, который и не думая проверять узлы Геральта с безразличной миной на вытянутом лице продолжал бренчать на лютне Лютика. - Ты слышал, Ванадайн? Человекообразное умеет говорить! К тому же нагло! Сеидхе повел плечами. Перья, украшавшие его куртку, зашелестели.

- Еще один повод заткнуть ему глотку, Торувьель.

Эльфка наклонилась над Геральтом. У нее были длинные ресницы, неестественно бледная кожа, обветренные, потрескавшиеся губы. Она носила ожерелье из фигурных кусочков золотистой бронзы, нанизанных на ремешок, несколько раз обернутый вокруг шеи.

- Ну-ка скажи что-нибудь, человекообразное, - прошипела она. - Посмотрим,куда годится твоя привыкшая лаять глотка.

- Тебе что, повод нужен, - ведьмак с усилием перевернулся на спину,выплюнул песок, - чтобы ударить связанного? А так, без предлога, не можешь? Я же видел, тебе это доставляет удовольствие. Ну, успокой душеньку.

Эльфка выпрямилась.

- На тебе я уже душу успокоила, когда у тебя были свободные руки, -сказала она. - Это я прошлась по тебе конем и дала по морде. Знай, что именно я прикончу тебя, когда придет время.

Он не ответил.

- Охотнее всего я б ткнула тебя кинжалом сейчас, глядя в глаза, - продолжала эльфка. - Но от тебя жутко несет, человек. Я прикончу тебя из лука.

- Воля твоя, - пожал плечами ведьмак, насколько это позволяли путы. – Как хочешь, благородная Aen Seidhe. В связанного и неподвижного ты должна бы попасть. Не промахнуться.

Эльфка встала над ним, расставив ноги, и наклонилась, сверкнув зубами.

- Должна, - прошипела она. - И попаду, куда хочу. Но будь уверен, от первой стрелы ты не подохнешь. И от второй тоже. Постараюсь сделать так, чтобы ты чувствовал, что умираешь.

- Не подходи так близко, - поморщился он, изображая отвращение. - От тебя зверски несет, Aen Seidhe.

Эльфка отскочила, качнулась и с размаху пнула его в бедро. Геральт скорчился и сжался, видя, куда она собирается пнуть теперь. Это ему удалось, он получил по ноге, да так, что лязгнули зубы. Стоящий рядом высокий эльф аккомпанировал ударам резкими аккордами на струнах лютни.

- Оставь его, Торувьель, - заблеял дьявол. - Спятила? Галарр, вели ей прекратить!

- Thaess! - взвизгнула Торувьель и пнула ведьмака еще раз. Высокий сеидхе сильно рванул струны, одна с протяжным стоном лопнула.

- Достаточно! Довольно, о боги! - нервно крикнул Лютик, дергаясь в путах.

- Зачем ты издеваешься над ним, глупая девка! Оставьте нас в покое! А ты перестань терзать лютню, слышишь?

Торувьель повернулась к нему со злой гримасой на потрескавшихся губах.

- Музыкант! - проворчала она. - Гляньте-ка, человек, а музыкант!

Лютнист! Надо же!Она молча выхватила инструмент из рук высокого эльфа и, с размаху разбив о ствол сосны, бросила опутанные струнами остатки Лютику на грудь.

- На коровьем роге тебе играть, дикарь, не на лютне!

Поэт смертельно побледнел, губы у него задрожали. Геральт, чувствуя вздымающуюся где-то внутри холодную ярость, притянул взглядом черные глаза Торувьели.

- Что пялишься? - прошипела эльфка, наклоняясь. - Грязное человекообразное! Хочешь, чтобы я выколола твои гадючьи зенки? Ожерелье нависло над ним. Ведьмак напрягся, резко приподнялся, схватил ожерелье зубами и сильно рванул, подогнув ноги и выворачиваясь на бок. Торувьель, потеряв равновесие, свалилась на него. Геральт метался в узах, как выброшенная на берег рыба. Он прижал собою эльфку, откинул голову так, что хрустнуло в шейных позвонках, и изо всей силы ударил ее лбом в лицо. Торувьель взвыла, захлебнулась воздухом. Его грубо стащили с нее, волоча за одежду и волосы. Подняли, кто-то ударил, он почувствовал, как перстни рвут кожу на скуле, в глазах заплясал и поплыл лес. Он увидел, как Торувьель поднимается на колени, увидел кровь, текущую у нее из носа и рта. Эльфка выхватила из ножен кинжал, сгорбилась, но вдруг разрыдалась, скуксилась, схватилась за лицо и опустила голову в колени.

Высокий эльф в украшенной пестрыми перьями куртке взял у нее из руки кинжал и подошел к удерживаемому другими ведьмаку. Усмехнулся, поднимая клинок. Геральт видел его сквозь красный туман, кровь, сочившаяся из разбитого о зубы Торувьель лба, заливала ему глаза.»

В конце концов, ведьмак и Торувьель расстаются в дружеских отношениях (насколько это возможно между людьми и эльфами-повстанцами)

«Большинство эльфов уже были в седлах, когда подошли Филавандрель и Торувьель. Геральт посмотрел в черные глаза эльфки, горевшие над бинтами.

- Торувьель... - начал он. И не докончил.

Эльфка кивнула, сняла с луки седла лютню, прекрасный инструмент из легкого, искусно инкрустированного дерева с изящным, резным грифом и молча вручила Лютику. Поэт принял инструмент, поклонился. Тоже молча, но его глаза говорили о многом.

- Прощай, странный человек, - тихо сказал Филавандрель Геральту. - Ты прав. Слова не нужны. Они ничего не изменят. Геральт молчал.

- После долгого раздумья, - добавил сеидхе, - я пришел к выводу, что ты был прав. Когда пожалел нас. Посему до свидания. До скорого свидания. В тот день, когда мы спустимся с гор в долину, чтобы умирать с достоинством. Тогда мы будем искать тебя, я и Торувьель. Не подведи нас. Они долго молчали,глядя друг на друга. Потом ведьмак ответил коротко и просто:

- Я постараюсь.»

История жизни

Вторая и последняя встреча происходит перед появлением Белой Райлы, которая идет по их следу. События развиваются в конце войны во времена борьбы с Нильфгаардом совместно с которым выступали скоятаэли.

«Эльфка с темными, длинными, слипшимися от засохшей крови волосами задержала лошадь у самой телеги. Она сидела в седле неуклюже перекосившись, оберегая руку, висящую на пропитавшейся кровью перевязи, вокруг которой кружили и звенели мухи.

- Toruviel, - сказал, повернувшись, один из эльфов. - En'ca digne, luned.

Люсьена моментально сообразила, поняла, в чем дело. Поняла, на что эльфка смотрит. Крестьянка, она с детских лет свыклась с притаившимся за углом халупы синим и опухшим призраком голода. Поэтому отреагировала инстинктивно и безошибочно. Протянула эльфке хлеб.

- En'ca digne, Toruviel, - повторил эльф. Лишь у него на правом рукаве запыленной куртки серебрились молнии бригады "Врихедд".

Инвалиды на телеге, до той минуты окаменевшие и застывшие от ужаса, вздрогнули, словно возвращенные к жизни магическим заклинанием. В их протянутых эльфам руках как по мановению волшебной палочки появились краюхи хлеба, кусочки круглого сыра, солонины и колбасы. А эльфы, впервые за тысячи лет, протянули руки людям.

А Люсьена и Ярре были первыми людьми, видевшими, как эльфка плачет. Как давится рыданиями, даже не пытаясь вытирать текущие по грязному лицу слезы. Тем самым полностью отрицая утверждение, будто у эльфов вообще нет слезных желез.

- En'ca digne, - ломким голосом повторил эльф с молниями на рукаве. А потом протянул руку и взял хлеб у Деркача.

- Благодаря тебе, - сказал он хрипло, с трудом приспосабливая язык и губы к чужому языку. - Благодаря тебе, человек.

Спустя немного, увидев, что все уже кончилось, Люсьена чмокнула лошадям, щелкнула вожжами. Телега заскрипела и затарахтела. Все молчали..»

Так же в книге дается понять, что Торувьель больна (бездетна) и тяжело переживает это.

Внешность и характер

История жизни

Об этом персонаже присутствует несколько упоминаний.

По книге у нас вырисовывается образ стойкой женщины пережившей ужас войны и ужасные глумления в плену

Скоятаэлей. Но она выжила, и будет мстить до самой последней крови, пока не убьет каждого ельфа, который еще не умер от страха при звуках ее имени.

Странно, что мы встречаем ее в игре в образе Черной Райлы , хотя разработчики ее назвали Белой. Никаких увечий сопутствующих етому перевоплощению у нее нет.Только седые волосы.

Первая встреча. Черная Райла.

«- Вырезали, - простонал наемник. - Всех. Весь отряд... Райла, это не нильфы... Это "белки"... Нас догоняли эльфы. Скоя'таэли идут первыми, перед нильфгаардцами.

Один из солдат душераздирающе крикнул, второй тяжело опустился на землю, закрыв лицо руками. Виллис выругался, подтянул ремни полулат.

- По местам! - крикнула Райла. - За баррикаду! Им нас живыми не взять. Обещаю! Виллис сплюнул, быстро сорвал с наплечника трехцветную черно-красно-золотую кокарду специальных войск короля Демавенда, кинул ее в заросли. Райла, разглаживая и очищая от грязи и пыли свою кокарду, криво усмехнулась:

- Не знаю, поможет ли это тебе, Виллис. Не знаю.

- Ты обещала, Райла.

- Обещала. И обещание выполню. По местам, парни! Арбалеты и луки к бою!

Да, долго ждать не пришлось.После того как они отразили первую волну, их осталось лишь шестеро. Бой был кратким, но яростным. Мобилизованные из Венгерберга солдаты дрались как дьяволы, остервенением не уступая наемникам. Ни один не хотел попасть живым в руки скоя'таэлей. Предпочитали умереть в бою. И умирали, пронзенные стрелами, умирали от ударов копий и мечей. Блайс умер лежа, зарезанный кинжалами двух эльфов, которые свалились на него, спрыгнув с баррикады. Ни один не поднялся. У Блайса тоже был кинжал. Скоя'таэли не дали им передохнуть. Навалилась другая группа. Виллис, получив третий раз копьем, успел только крикнуть:

- Райла! Капитан! Ты обещала! Наемница, уложив очередного эльфа, быстро обернулась.

- Прощай, Виллис. - Она уперла лежащему острие меча чуть пониже грудной кости и резко нажала. - Встретимся в аду!

Через минуту она осталась одна. Скоя'таэли охватили ее со всех сторон. Воительница, вымазанная кровью с головы до ног, подняла меч, закружилась, взмахнула черной косой.

Она стояла среди трупов, страшная, скривившаяся как демон. Эльфы попятились.

- Идите! - крикнула она дико. - Ну чего ждете! Вам не взять меня живой. Я - Черная Райла!

- Glaeddyv vort, beanna, -спокойно сказал светловолосый красивый эльф с лицом херувима и огромными васильковыми глазами ребенка. Он выдвинулся из-за окружающих ее, но все еще мнущихся скоя'таэлей. Его снежно-белый конь хрипел, мотал головой вверх-

вниз, энергично роя копытами напоенный кровью песок большака.

- Glaeddyv vort, beanna, - повторил наездник. - Брось меч, женщина. Наемница жутко расхохоталась, отерла лицо отворотом перчатки, размазывая пот, смешанный с пылью и кровью.

- Мой меч слишком дорого мне обошелся, чтобы бросаться им, эльф! – крикнула она. - Чтобы его взять, тебе придется ломать мне пальцы! Я - Черная Райла! Ну иди же! Долго ждать не пришлось.

Вторая встреча. Совсем другая Райла

« Было уже здорово к вечеру, когда тракт заполнился вооруженными конниками. Командовала ими женщина с совершенно седыми, коротко остриженными волосами и злым, суровым лицом, обезображенным шрамами, один из которых пересекал щеку от виска до краешка рта, а другой подковкой охватывал глазную впадину. У женщины не было значительной части правой ушной раковины, а ее левая рука пониже локтя оканчивалась кожаным цилиндром с латунным крючком, за который были зацеплены поводья.

Женщина, осматривая их злым, полным застывшей мстительности взглядом спросила об эльфах. О скоя'таэлях. О террористах. О беглецах, недобитках команды, рассеянной два дня тому назад.

Ярре, Люсьена и инвалиды, избегая взглядов беловоло-

сой и одноглазой женщины, неразборчиво отвечали, что-де, нет, никого не встречали и никого не видели.

"Врете, - думала Белая Райла, та, которая некогда была Черной Райлой. - Врете, знаю. Из жалости врете. Но это все равно ничего не значит и не меняет. Ибо я - Белая Райла - жалости не знаю»